71 – И атмосфера была пропитана жаждой духовности. И когда в оттепель появились те, кого раньше не издавали, мы были готовы к их восприятию. Пушкин спасал всех. Мой отец и его друзья, технари-производственники с ЧТЗ, были страшными книголюбами, они позднее, когда книги стали дефицитом, выстаивали ночи в очередях на подписные издания. – Но сейчас-то можно свободно купить то, о чем раньше и мечтать не приходилось. – Были бы деньги, а их у тех, для кого книга – необходимость, как правило, нет. А те, у кого они есть, чаще всего не испытывают желания читать, там свои приоритеты. Самое яркое подтверждение тому – игра «Что? Где? Когда?». Когда она начиналась, призами были книги, мы завидовали «знатокам», выигрывавшим те издания, о которых мечтали. Сейчас на кону большие деньги. – Ну изменились реалии, с этим смиряться при любых переменах трудно, поскольку те самые зерна от плевел порой просто еще невозможно отличить. Так как же быть, профессор? Что скажешь, поэт? – Не знаю. Наверное, все же пытаться сохранить в себе верность общечеловеческим ценностям, следовать им. И пытаться распространять их влияние на тех, кто рядом. Тогда постепенно в обществе будет утверждаться достойное сознание, которое со временем изменит и наше бытие. И под занавес нашего разговора еще одно четверостишие Сергея Борисова: Извольте, сограждане, оберечь Русское слово, как группу крови, Прямая кишка – не прямая речь. И вправе поведано, и не внове. Поскольку дни «сомнений… тягостных раздумий о судьбах родины» тянутся в России который уж век подряд и конца им не предвидится, путь, который выбрал для себя Сергей Борисов, мне кажется очень достойным. И плодотворным. Ирина Моргулес Во дни сомнений : [интервью с С. Борисовым] / беседовала И. Моргулес // Южноуральская панорама. 2003. 23 авг. С. 4.
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2