360 Меня это предложение обидело. Я воспринял его как предложение дезертировать. Это был бы поступок, которого я стыдился бы. — Мама, попроси этого господина покинуть нашу палату! Он удивился, но встал и уходя сказал: — Я для его же пользы! Мама гордо ответила: — Обойдемся как-нибудь без тебя! Он ушел, так ничего и не поняв, и, очевидно, посчитал меня психом. После его ухода мы говорили с мамой о том, что это хорошо — война, а институты работают. Значит, победим. — Обязательно победим, — сказала мама. Она вывезла в Курган из Украины элитную пшеницу и гордилась тем, что, несмотря на страшный голод, никто не воспользовался даже одним элитным зернышком. Я верил ей и тоже гордился мамой. Ее поступок не был исключением. Это было время массового героизма на фронте и в тылу. В качестве санитарок в госпитале дежурили заводские девчонки. После 11-часовой рабочей смены они приходили сюда, чтобы чем-нибудь помочь тяжело раненным. Часто они сидели у постели тяжело раненного всю ночь, а потом бежали на завод, на работу. Это была естественная потребность девушки потратить невостребованное богатство души на другого, часто незнакомого, но симпатичного ей юношу. Меня, уже выздоравливающего, назначили читать тяжело раненным статьи из газет. В палатах для тяжелых стоял дурной запах, но теперь у меня были силы его победить. В этих палатах я часто мог наблюдать: девушка сидит у постели умирающего, держит его за руку и всей душой болеет за него. Я верил, что в этом случае он не умрет — и до сих пор верю. Мама получила какое-то письмо и заторопилась в Курган. Там ее ждали неотложные дела. — Извини, сынок. Тебе я ничем не могу помочь, а там во мне очень нуждаются. Я это понимал. Меня стали выпускать в город. Первым делом я направился к своему другу Карлу в его училище и провел с ним несколько часов. Он еще со школы был влюблен в нашу соученицу Таню Колобашкину, милую, красивую блондиночку, и здесь, в Челябинске, все его мысли были о ней. Его тяготило то, что его, талантливого штурмана, оставили преподавателем в училище, в то время как он стремился на фронт. С Карлом меня до сих пор связывает долгая, ничем не омраченная шестидесятилетняя дружба. Умный, талантливый, честный, он оказывал на меня сильное влияние. Многими своими достижениями я обязан ему. А письмо, которое я послал в «Комсомольскую правду», было напечатано. В день пятидесятилетнего юбилея газеты его снова перепечатали. Наконец я прошел комиссию и получил справку о том, что ограниченно годен к воинской службе. С этой справкой меня направили в Свердловскую область офицером в маршевую роту.
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2