357 Приложение Григорий Наумович Чухрай МОЯ ВОЙНА1 1 Чухрай, Г. Н. Моя война / Г. Н. Чухрай. — М. : Aлгopитм, 2001. — 304 с. с ил. (О времени и о себе) // «Военная литература» : сайт. militera.lib.ru/memo/russian/chuhray_gn/index.html. Не дошел, замерзаю… Утром нам объявили, что от станции в полдень отойдет санитарный эшелон. Кто в состоянии дойти до станции, может попасть в нормальный тыловой госпиталь. До станции было по военным меркам недалеко. Я подумал: оставаться здесь безумие. Ходил же я на сотни километров. Авось вместе с другими ранеными дойду… Нас покормили. Санитарки помогли одеться, и мы пошли. В группе было человек пятнадцать. Сперва я шел вместе со всеми и удивлялся, что могу. Потом стал понемногу отставать. Потом группа ушла далеко от меня. Я понял, что переоценил свои возможности. Возвращаться было бессмысленно: пройдена большая часть расстояния. Надо идти вперед. А группа уходила все дальше, и наконец я остался на дороге один. Борясь со смертельной усталостью, болью и тошнотой, подступившей к горлу, я через силу делал шаг за шагом. Ветер усиливался. Кровь не грела. Мороз пронизывал меня насквозь. Где-то справа от дороги виднелось село. «Дотащусь до села, — подумал я, — это мое спасение». Но дойти до села не хватило сил. У меня потемнело в глазах, и я упал. Умираю «Вот и конец, — подумал я. — Ну что ж… я боролся, пока мог… Утром меня найдут замерзшим… Это даже хорошо — кончатся мои мучения…» Сквозь дрему мне чудились голоса и девичий смех. «Сон. Галлюцинация», — подумал я и через силу открыл глаза. Надо мной стояли две девчонки лет по пятнадцать. — Вы ранены. Почему вы лежите? — Шел на станцию… к санитарному эшелону… — вымолвил я, едва шевеля замерзшими губами. — Не дошел… — И снова закрыл глаза. И опять мне послышался девичий смех. Он удалялся и быстро затих. «Мираж», — снова подумал я, засыпая. Ангелы спасения — Проснитесь! Проснитесь! — услышал я сквозь сон. Открывать глаза не хотелось.. — Да проснитесь же! — настаивал девичий голос. Я открыл глаза и увидел сперва детские саночки, а потом одеяло в руках одного из подростков. Вдвоем они подняли меня и уложили на саночки, покрыли одеялом и бегом, как две молодые лошадки, повезли меня к станции. Прибежали и почти на ходу втиснули меня в открытую дверь «телячьего» (товарного) вагона. В товарном вагоне Поезд набирал скорость. В вагоне горела буржуйка. Скоро стало тепло, и я уснул, лежа на полу, у печки… Спал я, должно быть, долго, пока не разбудили покушать. — Откуда у тебя эта пластмасса? — спросил меня мужской голос. — Какая пластмасса? — Вот эта. — Раненый офицер держал в руках мой планшет. — Из сталинградского универмага. — Мои девчонки нарезали из нее подворотнички. — Какие девчонки? —Телефонистки из штаба армии… — А! Знаю… Я выводил их из окружения. —Тебя зовут Григорий? — Да. — Девчонки о тебе только и говорят. Ты для них настоящий герой! Мне было приятно услышать о девушках и о том, что они вспоминают меня. Раненые заинтересовались нашим разговором и стали расспрашивать меня о подробностях. Я отвечал. Солдаты любили говорить и слушать о женщинах, особенно раненые. Оторванные от семей и любимых, они скучали по женскому обществу. У многих в нагрудных карманах гимнастерок бережно хранились фотографии невест и жен (я тоже хранил фотографию Ирины); пожилые хранили фотографии жен и детей. В те далекие времена мы часто говорили о любви. Слов «заниматься любовью» мы и слыхом не слыхали. А какие песни мы пели во время этой кровавой войны! Все они были полны чистой грустью по любимым! Конечно, бывали среди нас и пошляки, но пошлость и цинизм в то время не были в моде.
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2