69 Первое. В годы нашего студенчества занятия в институте начинались в 8 утра. А жил я на ЧМЗ, и когда после 40-минутной прессовки в трамвае входил, наконец, в фойе первого корпуса, то видел (как и остальные сотни стекающихся) Давида Борисовича, стоящего у перил лестницы между 1 и 2 этажами и взирающего на прибывающих взглядом отеческим и (если приглядеться) чуть ироничным. Свидетельствую: под этим взглядом студенты как-то подтягивались, стройнели и окончательно просыпались, а посему – в аудитории входили уже готовенькими к приему знаний. Скажете – пустяк? Не знаю, не знаю... Дело еще и в том, что Давид Борисович в то время тоже жил на ЧМЗ, вот и представьте... Второе. Студенчество – замечательное время, в том числе и в смысле вкушения остальных радостей жизни (кроме знаний). Мы их тоже не чурались, что, разумеется, сказывалось на посещаемости. Увы, и я не избежал этого. И настал день, когда последовал вызов к декану. К тому времени был я уже относительно взрослым, успел и послессарить, и послужить, и поучиться. Представ перед Давидом Борисовичем, был уже готов принять пропесочивания по всем принципам педагогики и пропедевтики. Вместо этого услышал: «Ты – взрослый человек. Все понимаешь. Ясно?» И – все. Это – полный текст педагогического воздействия. Ответив утвердительно, я немедленно улетучился. И не то чтобы оставил радости жизни, но старался не подводить ни себя, ни Давида Борисовича. С тех пор я хотя бы на йоту стал понимать, что такое педагогика. Третье. Это, скорее, не случай, а совокупность ситуаций, в известной мере типических. В годы студенчества мы воспринимали Давида Борисовича как остро чуткого, живо реагирующего человека, наделенного чувством юмора, способного легко вникнуть в сложнейшую ситуацию, но в первую очередь все же как декана, вершителя судеб и т. д. Случилось так, что, будучи еще студентом 4 курса, я стал штатным преподавателем, и в этом статусе стал вхож на вечеринки и застолья педагогов. И там обнаружились новые грани личности Давида Борисовича. Душа компании (при том, что никогда не «тянул на себя одеяло», т. е. не требовал специального внимания); блестящий рассказчик анекдотов, историй. А когда он брал инстру-
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2