136 ко субъективных факторов (настроение и мастерство исполнителя, переживания слушателей и т. п.), но и объективных, что неминуемо ведет к показу зрелищной, игровой стороны данного творческого акта. По описаниям поэта можно представить и даже реконструировать обряд приготовления народных певцов к исполнению конкретного произведения [VIII, с. 330], узнать состав голосов, их качество, выражение лиц, глаз исполнителей, некоторые частные подробности, выраженные при помощи ярких художественных деталей. Имеет, конечно, значение и впечатление, которое производит на слушателя данное исполнение и которое является как бы его отражением. Воссоздав всю атмосферу народного пения в восьмой главе «Капитанской дочки», Пушкин устами своего повествователя, Гринева, замечает: «Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными на виселицу. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, – все потрясало меня каким-то пиитическим ужасом» [VIII, 331]. Обратим внимание на это пушкинское указание относительно дополнительного эффекта, который достигался пугачевцами, яицкими казаками, за счет характера исполнения, т. е. того, что привносилось в песню сверх текстового и мелодического ее содержания. Важно отметить, что, описывая картины народного быта и, в частности, обрядовые действия, Пушкин заботился о том, чтобы быть этнографически точным. Очень показательным в этом отношении может быть эпизод из «Истории Пугачева», в котором говорится о кровавых злодеяниях царских карателей и о причитаниях матери, ищущей среди трупов повстанцев тело своего сына. Читаем у Пушкина: «Вскоре настала весенняя оттепель; реки вскрылись и тела убитых под Татищевой поплыли мимо крепостей. Жены и матери стояли у берега, стараясь узнать между ни-
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2