126 голубое / на запястье мое скользит...» В это время «по блудной душе изнывает заря», в этот момент келью поэта покидает призрачная птица вдохновения, а опомнившейся душе приходится «гнаться за призраком, биться в падучей». Цвет зари, несомненно, ассоциируется с жертвенной кровью ‒ и, в первую очередь, жертвой за краткое прикосновение к Истине становится сам поэт: «В незабудках, в крови, в серебре / государев топор на заре...», от удара которого «...В святом негодовании плеснет / живая кровь отрубленного слога...» Но чаще всего это стремление к гибельному подвигу, принесения себя в жертвенное заклание: «...И лирой в ночи отзывается мгла / на взвод золотого курка... / По чести ‒ и кара! Взрывается мир. / Цветет окровавленный ствол». Откровенная драматичность стыка уходящей ночи и грядущего дня (будня) не очень-то желательна для поэта, а потому всякий раз может и не состояться. И все же стык этот, некий зазор, проблескивает потусторонними, запредельными откровениями. Ради них, ради коротких мгновений, когда дух озаряется высшими откровениями, видениями и предвидениями, лирический герой Борисова бдит все три ночные стражи. Вот-вот вспыхнет заряница... «Я знаю срок, еще немного ‒ / и звездный вспыхнет календарь...» Еще чуть-чуть, и «...на грани сумрака и света, / как на последнем оселке», загорится чистый свет Истины... Но как выразить Ее? Какими словами? И хотя давно уже «...все сказано ‒ и доброе, и злое ‒ / на все без исключенья времена...», поэт равно будет умолять Бога: «...Боже, яви мне слово // и подари любовь...» Будет заклинать своего ангела-хранителя: «Помоги мне взмахом крыл, провозвестник ночи!»; «Взвейся, медленную ночь оторопью полня!..» Ибо Слово было в начале, и есть теперь, и пребудет всегда ‒ в любом начале: дня, любви, жизни, пути, если только этот день, эти любовь, жизнь, путь имеют хоть какое-нибудь отношение к Богу или божественному. Олег Павлов, поэт, прозаик, председатель правления Челябинского отделения Союза писателей России
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2