171 достаточно консервативно, с одной стороны, с другой – прогрессивно. В этой консервации, в этих батманах и антраша можно открывать много нового, если идти вглубь, идти в качество исполнения, развивать виртуозность. Например, если раньше два пируэта считались высшим пилотажем, то сейчас их делают пять и больше. Наверное, балет был бы неинтересен, если бы он оставался на одном и том же уровне. Но это не только физическая работа, оттачивание техники, надо еще и очень много знать, видеть. А ведь можно смотреть и не увидеть. Сейчас у молодежи все немножко поверхностно. Но таланты, конечно, есть. Только надо помогать раскрывать их. – У вас для учеников больше кнутов или пряников? – Нужен подход индивидуальный. Кому-то кнут, кому-то пряник, кому-то и то, и другое. С кем-то надо поговорить, с кемто – помолчать, кого-то – стукнуть, чтобы он очнулся… – Неужели бьете? – Конечно, нет. (Смеется.) Но могу ущипнуть, если забыл, где у него голова. – Как вы относитесь к проникновению современного танца на классическую балетную сцену? – Все должно быть талантливо. Если берет за душу, если ты хочешь смотреть, значит, это имеет право на существование. Шедевры, которые принято называть классическим наследием, ведь не сразу принимали. Например, премьера «Лебединого озера» в 1877 году закончилась провалом. Кто знает, может быть, то, что происходит сегодня на сцене, спустя много лет тоже войдет в ранг наследия? Есть же спектакли, признанные классикой XX века. В чем сила женщины? – Вы всегда довольны собой после выступления или начинается самокопание, самобичевание? – Ой, всегда я недовольна! Самокопание, самобичевание, само-
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2