284 Сказано же, что земная жизнь держится сейчас на нескольких истовых святых молитвенниках, таких, каким был святой преподобный Серафим Саровский... Мы только не знаем их имена... Но тревога останется. И эта книга поэта, несмотря на всю её нежную красоту и любовь к миру, полна тревоги и боли – не декларируемой, подспудно и тихо звучащей: так печальная и суровая тема просвечивает сквозь толщу мотивов в пятиголосной фуге. Жизнь как юдоль страданий, как сгущение инферно констатирована была еще Эсхилом и Софоклом, подтверждена Данте и целою вереницей позднейших земных мастеров. Но поэт – всегда Человек Рождающий. Он не мирится даже с неизбежностью смерти. И высшими, лучшими страницами в книге звучат стихотворные молитвы Нины Ягодинцевой – они сплетаются в надмирный молитвенный, в рифму, венок, и он, вырываясь из живых рук поэта, опять летит в небеса, чая достучаться до наших с вами сердец, ведь и благодаря такой любви, возможно, кто-то из нас – пусть хоть одна живая душа! – восстанет, воскреснет, возродится из бездны горя: Человек человеку – такая печаль Неизбывная, Господи! По лукавым речам, пересохшим ручьям, По мерцанию в голосе Приближаемся к небу, где всё на просвет – Даже горы и крепости. Человек человеку... Печальнее нет Сей невидимый крест нести. Занимается сердце: боли, но вмещай Всё, чем жили – да бросили... Человек человеку такая печаль Неизбежная, Господи! Невозможная, Господи! Всюду темно – А иду как с лампадою. Что мне в этой пресветлой печали дано, Коль иду, а не падаю? Елена Крюкова 2018 г. (см. п. 947)
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2