279 ли». Отсюда, должно быть, – разнообразие ритмов и строфики, смысловая вариативность, внимание к звуку и тону, музыкальность многих стихов, иногда провоцирующая излишнюю вычурность. Что поделаешь – несёт, увлекает по течению словесная, мелодическая стихия, захватывает игрой созвучий... Зачастую лирические стихи от этого лишь выигрывают, и, полагаю, ничуть не стыдно, а закономерно для поэта заметить – жизнь спустя: «Из всех колыбельных птенцу-младенцу // Я помню только приливы гласных». Зато в награду – магия без обмана, возможность словом трансформировать реальность, оставаясь собой – во многих мирах: Просто воздух холодней, И плывут куртины зноя От земного в неземное, По ладони – и над ней... Узнаваемые городские картины, жизненные эпизоды, настроение и погода, воспоминания, надежды, предчувствия... Определяющая метафора книги превращает и автора – в протея, изменчивое и изменяющееся существо, во всех четырёх стихиях – гостью и собеседницу на равных: Реке-беглянке не загадывать, Кого прохладой оросить, Чьи губы сладкой стынью радовать, Чье отраженье уносить... Вновь – сравнение с подвижностью, бесцветно-всецветностью, всепроницаемостью и цельностью воды. Вода – воистину жизнь. А жизнь, отражаясь в её бесчисленных зеркалах, перенимает в свою очередь эту полноту и это непостоянство, это вечное стремление, этот принцип свободы, обмена, игры: Из мира в мир, всегда навстречу Иным улыбкам и слезам, В слепое утро, зыбкий вечер, Другой сырой автовокзал... Душа моя, Господь с тобою, Не говори, что жизнь прошла, Когда ладонью восковою Туман стираю со стекла... Е. Изварина 2003 г. (см. п. 942)
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2