265 облакам к небу. «Остаётся любить» – единственное, что остаётся, что отнять нельзя. Сиротство, одиночество и отверженность освобождают от всего, что мешает любить. «Только это одно» лежит в основе человека, и мира, и Божьего дара поэзии, и, может быть, в том и заключается таинственный замысел Божий, чтобы человек это понял. Два ключевых слова – «любовь» и «одиночество» («одинок», «одно») звучат в начале и в конце лирического сюжета, но наполняются разным содержанием. Меняется внутренний вектор героя: от личной надежды на счастье («любви, надежды, тихой славы») – к любви всеобъемлющей, которая покрывает всё, как хлынувший «по дорогам и мимо дорог» апрель. Реализуется метафора воды, важный образ в стихотворении, символ очистительной стихии. Вспомним, что у Тютчева в «Последнем катаклизме» Божий лик отражается в водах, покрывших планету после всемирной катастрофы, а ведь нечто подобное переживает в апрельские дни герой стихотворения. Видно, только пережив катастрофу, человек обретает способность прозревать Истину. Формула «только это одно», которой завершается текст, – это почти пушкинское «Ты царь: живи один…», но одиночество в апрельском сюжете другое: мир отвергает поэта, но поэт, преодолевая всё, даже себя самого, не отвергает мира, а учится любить и принимать его даже таким, каков он есть. В этом смысле вода «апрельской» катастрофы поэта составляет литературную оппозицию пушкинскому огню, выжигающему скверну мира («глаголом жги сердца людей»). Отрадно, однако же, что сюжет о поэте развивается весной, которая есть символ обновления и возрождения. Весной – Пасха. Так что самое время любить, и любовь отверженной, гонимой, сиротской души куда как сильнее и ярче той, у которой всё есть… Идея противостояния и преодоления реализуется на различных уровнях текста. Кроме метафор, создающих контекст, порождающий ассоциации и литературные аллюзии («свёрнутые» литературные сюжеты и образы) – такая метафора является стержнем каждой строфы; кроме движущих лирический сюжет метафор, ассоциативно заряженными являются эпитеты во второй и третьей строфах и оксюморонное сочетание в последней строфе («обрекает тебя на сиротство» – «сиротство… во спасенье да-
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2