256 Здесь неосязаемый астрал оборачивается полем, «куда устремляются астры», а в огромных сугробах можно стоять в полный рост, задрав голову к бесчисленным звёздам. Весёлый и разгневанный грозовой июль оказывается самой любовью, «…и оправданья нет, // Когда проходит свет между землёй и небом, // Молниеносный свет, холодный чистый свет…» Собственную дочь здесь можно наставлять, что юноша, в котором воплотится её девичья мечта, «так легко откликнется тебе, // Что ты себя не угадаешь даже…» И будущий урожай начинается уже ранней весной, когда сначала поспевает воздух, а потом в сонном августе «Как воздух, яблоки висят, // Тебя дыханием касаясь…» Здесь приходят неожиданные и в то же время долгожданные гости: «Откуда ты знаешь, где я живу сейчас, // Как жду я этого сна, не смыкая глаз? // Когда ты прильнёшь устами к моим губам – // Я снова проснусь, а ты останешься там…» И огонь, оказывается, не уничтожает написанное, а внимательно читает его, «Прожигая привычную тьму, // Рассыпая на искорки слово…» Стихи здесь выдыхает сам тёплый воздух, заточённый на скучной окраине, и сама эта окраина звучит окариной, способной извлекать из себя незатейливую, а всё‐таки мелодию. Не только нарастающий шум листвы предстаёт взволнованным ошеломляющим монологом, но «на всех немыслимых ветрах» распускаются полотна речи: «Спасти, утешить, оберечь, // Дать мужества на ополченье… // И небо – речь, и поле – речь, // И рек студёные реченья…» Первоначальное желание высказать неизъяснимое – например, описать «…Горы вдали, и облако над горами, // Словно платок, безнадёжно прижатый к ране…» – оборачивается жаждой речи, которая «настигает лавой, // Славой кромешной и оттепелью кровавой, // Зверем, молча кладущим лапы на плечи, // Властно зрачки сужающим…» Что поначалу с лёгкостью вышептывается и щебечется «на птичьем языке, на лиственном наречье», воспринимается как игра в имена – ещё не слова. Настоящие слова жестоки, они «придут потом. Придут – и отрекутся. // И нас научат лгать. И отрекутся вновь…» Вместе с такими словами приходит горькое видение: «…Ты знаешь всё. Раскрыты небеса, // Как том стихов, но смятые страницы // Сияют так, что прочитать нельзя, // И силятся вздохнуть и распрямиться…» К самому горлу подступает понимание, что «мы только повод для сти-
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2