254 колебаний. Удел же его напарника – «видеть, как вопят и кружат // Химеры снов, чудовища глубин…» Наличие конкретного адресата, обозначенного инициалами, и резких эпитетов – «Подкидыш, пасынок, паскуда!» – конечно же, проявляет, что у этого семичастного стихотворения есть глубоко персональный аспект. Однако пророчество – «…И ты один // Пройдёшь сквозь ночь, и жизнь, и поле брани, // И тьма дымиться будет в каждой ране // Души твоей…» – сводит счёт отнюдь не только личный. Для Ягодинцевой вся поэзия – не езда в незнаемое и не добыча радия (хотя, возможно, и они тоже), а охота на химер. И зоркая, подчас безжалостная подобно хирургу амазонка – одна из ипостасей этого поэта. Мера всех вещей Для такой зоркости и уверенности необходима выверенная собственной жизнью, выстраданная система координат. И если ранее, в предыдущих книгах Ягодинцева ясно вычертила вертикальную ось, то в этапной «Иной мере» недвусмысленно обозначила центр и одновременно сферу, тело этой системы. В средоточье города и мира На туберкулёзном сквозняке Что тебя спасло и сохранило, Как ребёнок – пёрышко в руке?.. Разве голос? – где ему на клирос! Разве сердце? – купят, не соврут! Но темница тёплая раскрылась И открылось тайное вокруг: Что ж, взлетай легко и неумело, Где бессчётно в землю полегли… Родина – таинственная мера Боли и любви. На этой родине «звонарь раскачивает сон», беззвучно взывая ко Всевышнему, а «наяву гуляют ордами, // Глумясь над спящими и мёртвыми…» Последняя метель напоминает погибельную сечу, в которой подчистую ложится засадный снежный полк, а непогода – приход отряда батьки Махно, оборачивающийся отнюдь не шуточным расстрелом.
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2