186 двери… И ни людей, ни земли, ни неба… «Ты всегда одинок». «Всегда» – это вечно. Это приговор. (Господи, уж не вернуться ли в пустыню, где звёзды говорят и «тварь земная» покорно внемлет?) Увы, предлагаемые обстоятельства очерчены непререкаемо конкретно: она (пустыня) всегда рядом с тобой, она приросла к тебе, ты носишь её в себе и с собой, ты и не заметил, как она переместилась в «шумный град» – «город сырой», где тебя никто и не слышит. Конфликт с любовью, с прошлым и с небом осложняется ещё одним: столкновением с теми, чей образ представлен в тексте весьма скупо. Это «лощёная челядь» (хочется это сочетание в буквальном смысле считать перифразом), и слово «челядь» – слуги – с эпитетом «лощёная» приобретает негативно-презрительный оттенок – вышколенная, послушная, сытая, бездушная, беспрекословно исполняющая приказы хозяина. Есть и хозяин – вторая власть в художественном пространстве текста. Её примета – штрих – «дубовые двери», из которых выходит герой и сразу же получает «плату» и начинает «поединок». Прилагательное «дубовые», думается, имеет коннотацию: не только материал, вызывающий, кстати, определённые ассоциации (у кого в кабинете дубовые двери, паркеты и головы, мы давно уже знаем), но и оценка – «тяжёлые», «непрошибаемые», «тупые». В акварельной стилистике текста эта тяжеловесная деталь вместе с «лощёной челядью» составляет семантическую и композиционную оппозицию всему остальному. Кроме того, существительное «челядь» «зацепляет» ещё одну семантическую оппозицию – дом – бездомность, так как «челядь» – «домашние, те, кто в доме» везде чувствует себя дома, а герой не укоренён в пространстве, он между небом и землёй, ему везде – не дом. После упоминания о «дубовых дверях» включается тема «поединка», но традиционный конфликт поэта (о ком же речь, как не о нём, хотя и не назван!) и «дубовой власти» получает неожиданное решение: поединок – «свой» и с властью – «своей», а не с «дубовой» (кстати, и логично: поединок с «дубовой» властью выглядел бы абсурдно). И, наконец, последнее, самое важное «событие» в заключительной строфе. Обречённость на сиротство (одновременно звучит как «облечённость» сиротством как царской тогой – должны же быть у власти знаки отличия) – образ, чреватый аллюзиями, ибо слова «одинок», «небо», «пла-
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2