179 Когда ты прильнёшь устами к моим губам – // Я снова проснусь, а ты останешься там…» И огонь, оказывается, не уничтожает написанное, а внимательно читает его, «Прожигая привычную тьму, // Рассыпая на искорки слово…» Стихи здесь выдыхает сам тёплый воздух, заточённый на скучной окраине, и сама эта окраина звучит окариной, способной извлекать из себя незатейливую, а всё‐таки мелодию. Не только нарастающий шум листвы предстаёт взволнованным ошеломляющим монологом, но «на всех немыслимых ветрах» распускаются полотна речи: «Спасти, утешить, оберечь, // Дать мужества на ополченье… // И небо – речь, и поле – речь, // И рек студёные реченья…» Первоначальное желание высказать неизъяснимое – например, описать «…Горы вдали, и облако над горами, // Словно платок, безнадёжно прижатый к ране…» – оборачивается жаждой речи, которая «настигает лавой, // Славой кромешной и оттепелью кровавой, // Зверем, молча кладущим лапы на плечи, // Властно зрачки сужающим…» Что поначалу с лёгкостью вышептывается и щебечется «на птичьем языке, на лиственном наречье», воспринимается как игра в имена – ещё не слова. Настоящие слова жестоки, они «придут потом. Придут – и отрекутся. // И нас научат лгать. И отрекутся вновь…» Вместе с такими словами приходит горькое видение: «…Ты знаешь всё. Раскрыты небеса, // Как том стихов, но смятые страницы // Сияют так, что прочитать нельзя, // И силятся вздохнуть и распрямиться…» К самому горлу подступает понимание, что «мы только повод для стихов…» и главный страх в жизни настоящего стихотворца – снова не услышать тихий зов поэзии «Побудь со мной…» Только в ответ на этот зов мастерски раскручивается новой спиралью, казалось бы, давно неживая метафора: «Июль похолодел: на грозовых фронтах // Стеной блестят мечи, роями ходят стрелы. // Мы вечно на войне. Мы часто на щитах. // Все смерти наизусть привычно помнит тело…» Смысл этой битвы подчёркивает необязательная, на первый взгляд, запятая: «Любимая, земля, прости меня, не плачь, // Да будет кровь моя – вода твоя живая…» Даже тоска оборачивается тогда живой, и та же земля или заливающая сады весна пьёт её, словно молоко. Андрей Расторгуев 2011
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2