70 Тут сутки торчат Как поленья, Где-то в самом углу Утрамбовано детство моё. …И центром притяжения для внимательного читателя становятся уже не трещины и разломы бытия, не смертельная непримиримость его противоречий, а то, как, каким образом поэт в своём сердце собирает переживания и впечатления в единую, нераздельную гармонию. А какой поэт не мечтает – особенно в юности! – соединить собой все времена и пространства, которые предчувствует восторженная и встревоженная душа! И ведь никто до поры не боится обжечь взор пронзительным, всепроникающим светом озарения, взорвать душу трагической красотой, например, восточного мира! Здесь меня пленяют и волнуют Памятники горькой старины. Здесь меня смущают и врачуют Светлые сегодняшние сны. Здесь вздыхают молча минареты, Отрицая неуёмный свет. И пронзают дерзкие ракеты Строки торопливые газет. На этом пути много отважных, но не каждый обретает чашу Джамшида, чудесное отражение открывается не каждому. Его, это отражение, всю жизнь приходится терпеливо собирать по крохам, мгновениям, искрам, разочаровываться и начинать сначала. И когда, наконец, в неведомый миг всё сойдётся, сложится и зазвучит, – оно увидится именно таким, каким предчувствовалось в юности: ни одна песчинка не потеряется, ни одна искорка, даже зажжённая в юности, не погаснет… Но сомнения в правдоподобии твоего бытия «здесь и сейчас» и в правдоподобии бытия «там и тогда» останутся, рождая у поэта, например, и такие строчки: Во мне ещё живут инстинкты диких джунглей, Волнение морей, паренье странных птиц. И тлеют по ночам сырых стоянок угли, И пробегают тени неповторимых лиц.
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2