166 ком неприветливого земного мира в пору, «Когда в пустом саду сутулится жасмин, // Вдыхая холода космических глубин…», её глазам грозит не слепота, а «безумная тоска по тёмным небесам». В коих опять же звезда сулит мимолётному всаднику, спросившему дорогу, долгожданный очаг, а ей, вынесшей воды и ржаного хлеба – дорогу. Впрочем, те же звёзды могут быть не только тёплыми, но и грозными и рождать «в младенческой душе… отторженье // Добра от правды, правды от любви…» Тогда‐то и приходит на помощь первооснова иной жизни – «Материя богов, связующее Слово, // Оно творит миры из праха бытия…». Только вот цена у «благозвучья наших строчек» куда как велика, но знают об этом лишь те немногие, кто решается уплатить её за возможность испытать настоящее счастье творчества – как, например, только что (в то время) ушедшая Нина Кондратковская, которой, судя по буквам «Н. К.», посвящено одно из стихотворений. Время безжалостно: «Ты ничего не в силах изменить, // Перевернув иссякнувшую чашу» песочных часов, ни в жизни одного человека, ни в судьбе «круглых русских площадей», брусчатка которых полита «свинцовыми слезами». И сколько его ни заклинай «Шёлком, шёпотом, сёребром, // Небом северным…», хотя «мы не умерли и не смирились», в гибнущем оставленном граде, над которым на закате расцветает пожар, подобный амариллису, сгорят «наши мёртвые книги, // наши дерзкие черновики». И всё же так хочется знать, «…сквозь вековое забытьё // На имя тихое моё // Какая вскинется стихия…». Тем более что, несмотря на необходимость воевать и стариться, мир состоит не только из солдат и стариков, извечный круг жизни продолжается, и «сладко томиться надеждой, // Что жизнь повторится опять, // и снова над родиной снежной // звезде равнодушной сиять…» Именно снежной, ибо зима остаётся естественным состоянием отчизны: «…перед небесною купелью // Ты возьмёшь безропотно с собой// Зимнее российское веселье // Снега, солнца, глуби голубой…» Оставленный град В новой книге, название которой дал привлекающий своим диковинным названием и приданной ему символикой цветок – «Амариллис» (1997), поэт вновь обращается к надмирному пространству, космосу, расширяя его, но одновременно приводя в живое движение: «Мрак на небо тащат волоком – // Медленно и тяжело…» В этом небе, которое воздало
RkJQdWJsaXNoZXIy NDM2MzM2